Малышка подчиняется и вновь оказывается поймана на крючок или втягивает меня в ловушку своих глаз. Да! Смотри!.. Смотри на меня, когда я трахаю тебя так, словно ебусь в последний раз в этой жизни, раскрасившейся ярким цветом только с твоим появлением…

Глубоко и быстро, не останавливаясь, подвожу её к самому краю и чувствую, что вот-вот сорвусь туда вместе с ней. И не только. Зверь жадно впитывает обоюдоострое удовольствие не только всей кожей, но и пробует на вкус, втягивая его влажный аромат. Он довольно рычит, слушая звонкие шлепки, с которыми соприкасаются тела. Я – это он и с точностью наоборот. Но почему-то я, как конченый психопат, ревную к нему малышку, сжимающуюся вокруг меня узко и сладко. Её непрекращающаяся пульсация и дрожь с громкими стонами пробивают мне сердце навылет шальной пулей. Я не выдерживаю этой сладостной пытки и отдаюсь на её волю. Кончаю так, что в ушах начинает звенеть и вдоль позвоночника проходится огненная плеть удовольствия.

Я без сил опускаюсь на широкую грудь Рика и пытаюсь восстановить дыхание. Это удаётся не сразу. Шершавая, мозолистая ладонь Рикардо лежит на пояснице. Подушечками пальцев второй руки он пробегается по позвоночнику, останавливаясь на каждом позвонке, словно ставит точку в конце предложения. Я поднимаюсь, вглядываясь в его лицо: Рик вновь стал самим собой внешне, без звериных черт в своём обличье. Но внутренне он всё тот же. Теперь я понимаю, что меня будоражило в нём с момента первой встречи. Я тянусь к нему за поцелуем, накрывая губы, и вдыхаю его запах, млея от нашей невероятной близости.

– Крошка, ты сведёшь меня с ума. И я не смогу оторваться от тебя в ближайшие несколько часов, если ты сейчас же не перестанешь толкаться своим язычком мне в ротик.

Я вспыхиваю, но ещё раз целую его напоследок. Нарочно глубоко и медленно. Рикардо довольно рычит и сминает пальцами попку, но вынуждает меня подняться.

– Я не прочь ещё поваляться в снегу. Но моей толстой шкуре не будет ничего. А ты, крошка, та ещё сладкая неженка. И я не хочу видеть тебя больной.

Рикардо тянется за моей одеждой. В два счёта он укутывает меня в плащ и набрасывает капюшон мне на голову.

– Чёрт, Аманда. Эта тряпка потрясно выглядит, но ни хрена не греет. Мне следует устроить тебе взбучку за то, что ты одеваешься не по сезону.

Я прикусываю губу, стараясь удержать улыбку, рвущуюся изнутри. Рик может проявлять заботу именно так: просто и незатейливо, в нарочито грубой форме. Рик вытягивается в свой полный рост. Мышцы перекатываются под гладкой кожей, со спины стекают капли воды. Я перевожу взгляд на то место, где он лежал и смеюсь: Рик жаром своего тела растопил снег почти до самой земли.

– Похоже, что весна в Вольфахе необычайно ранняя, Рикардо…

Он прислушивается:

– Возвращаемся… По пути назад расскажешь, до чего додумалась твоя светлая головка.

– Похоже, что обратная дорога займёт немало времени, Рик… Лошади рванули и ускакали прочь. И моя вместе с ними.

– Не совсем так, крошка. Свою лошадку ты привязала из рук вон плохо и она не так уж далеко. Топчется на одном месте. Пойдём.

Рик подхватывает меня на руки и прижимает к своей груди, от которой исходит жар.

– Тебе не холодно?

– Нет, не холодно. Скучаю по своей шляпе. И только…

Рик выбирается на дорогу и идёт по ней быстрым шагом. С одной стороны виднеется туша убитого медведя. В свете полной луны, иногда выглядывающей из-за облаков видно, что его морда окровавлена. Рик просто разорвал пасть зверя голыми руками.

– Насколько ты силён?

– Понятия не имею. Явно выносливее обыкновенного человека.

– И из клетки ты выбрался, раздвинув прутья? Почему не сделал этого раньше?

– Мне было плевать, что со мной станет. После того как ты начала думать на меня. И желания пробовать сбежать не было…

Я обвиваю его шею руками:

– Ты готов был пойти под нож этого торгаша внутренностями?

Рик пожимает плечами.

– Ты безголовый болван! Я запрещаю тебе опускать руки и заниматься самоуничтожением.

– Если я сейчас опущу руки, уроню прямиком в снег чертовски горячую девчонку с аппетитной попкой, – ухмыльнулся Охотник.

– Ты прекрасно понял, что я имела в виду. Но если тебе проще сделать вид, будто это не так, я охотно тебе подыграю.

Рик оказался прав – лошадка нерешительно топталась неподалёку. Я обрадовалась тому, что сумка с одеждой оказалась на месте и похвалила себя за сообразительность. В два счёта натянула на себя одежду.

– Я готова отправляться.

– И всё-таки тебе нужно задать хорошую трёпку из-за того, что ты одеваешься так легко и провокационно…

– Тебе понравилось, если бы я ходила в драном платье с застиранным передником?

– Ами, ты будешь смотреться прекрасно и в мешке из-под муки.

Рик взобрался на лошадку и поднял меня, прижав к себе.

– Что дальше, Рикардо?

– Разберёмся с тем, что творится в этой богом забытой дыре…

Рик прикрикнул на лошадку и она резво побежала в обратном направлении.

– Ты знаешь, кто творит это… безобразие? – спросила я Рика.

– Догадываюсь, но хотелось бы послушать тебя, малышка.

– Сомневаешься в моих умственных способностях? – нахмурилась я.

– Нет, наоборот. Но я так и не услышал, почему ты решила, что это не я?..

– В тот, когда волк появился на площади… Жители обвинили его в том, что он перед этим растерзал Якоба. И всё так чудесно совпало… Если бы морда зверя не была чистой. Ни капли крови на морде и лапах. Но если бы он сожрал Якоба, всё было бы в крови… И во времени не совпадало…

– Внимательная малышка. И всё? Ты сунулась к зверю, зная только это? Ты отчаянная девчонка!

– Нет… Плотник Герман. Он сказал, что не успел заменить старую половицу в домике бабули… А она была заменена. Зачем ему было врать, если бы он не был причастен? И когда мы пришли к нему, он сразу же увёл разговор в другую сторону, намекнув на тебя… Мне кажется, именно с его подачи о твоей выходке со свиной головой в Вольфахе вновь вспомнили… А тут черепа… Чем не повод повесить в вину угрюмому охотнику ещё и это?..

– Ты чертовски сообразительная, Аманда. Я пришёл к тем же выводам, но на основании других причин.

Я невольно сжалась: Германа я знала ещё с детства. Неужели этот добродушный человек был виновен? Я была бы рада ошибиться насчёт Германа. Но следующие слова Охотника убедили меня в обратном:

– Я основывался лишь на нюх. Как бы он ни старался избавиться от запаха, от плотника несло душком. Пришлось прибегнуть к помощи волка… Герман разрыл землю в лесу под деревом и достал из тайной могилы черепа. Я обнаружил старые кости…